Единоличное крестьянское хозяйство в первые годы Советской власти (на примере Гомельской губернии)

Придя к власти в октябре 1917 года, большевики в основе аграрной политики, как показала практика, ориентировались не на подлинные интересы крестьянства, а на свои теоретические и программные догмы в области земельных отношений. Стремле­ние большевиков ликвидировать крестьянскую собственность на землю как основного средства производства в сельском хозяйстве вытекала из идеологического неприятия новой властью частной собственности и убеждения, что мелкое производство (кресть­янское хозяйство) рождает капитализм постоянно, стихийно и массово.

В свою очередь, интересы и чаяния многих поколений крестьян сводились к убеждению в своём праве на помещичьи земли, которое основывалось на трудовом принципе владения землёй, означавшем, что только личный труд является источником приобретения имущественных прав на землю. На этом основании право пользования землёй распространялось только на тех, кто непосредственно работал на земле. Соот­ветственно, прекращение трудовой деятельности на земле лишало права на её владе­ние. Социализм для крестьянина, как заметил крупный русский философ Г. П. Федотов, «было пустым словом… Когда ему говорили о воле, он не противоречил, когда говори­ли о социализме — молчал. Социализацию земли переводил на язык общинных распо­рядков. Любая партия, написавшая в своей программе ликвидацию помещичьего зем­левладения, могла бы рассчитывать на поддержку крестьянства» [1].

Декрет о земле от 26 октября 1917 г. в радикальной форме отражал идеал «кре­стьянского рая» с ликвидацией частной собственности на землю и уравнительным «чёрным переделом». Большевики воспользовались крестьянской идеей об уравнитель­ном землепользовании в первую очередь для изъятия земли у зажиточной части дерев­ни. Главнейшей целью большевиков в этот период было вытеснение единоличного кре­стьянского хозяйства из социально-экономической структуры общества для оконча­тельного перехода к «коммунистическому земледелию». Эта задача отводилась комму­нам, которые виделись как «добровольные союзы трудящихся, часть общенародной ор­ганизации товарищеского земледелия, организуемого с целью ведения хозяйства на коммунистических началах в области производства и распределения» [2, д. 80, л. 10].

К концу 1919 г. на Гомельщине было зарегистрировано 38 сельскохозяйствен­ных коммун [2, д. 241, л. 396]. Инициаторами их создания были, как правило, партий­ные и советские работники, промышленные рабочие, а состояли они в основном из беднейших (малоземельных) крестьян и бывших батраков.

Пик коммунаровской активности в Гомельской губернии пришёлся на 1920 г. на конец которого в 12 уездах губернии было зафиксировано рекордное количество ком­мун — 73, объединявших свыше 4 тыс. человек. Центром движения коммунаров стал Климовичский уезд, где с октября 1918 г. и начали существовать первые коммуны в губернии (в конце 1920 г. здесь их насчитывалось 41).

“Маяком” коммунаровского движения на Гомельщине считалась Зельская ком­муна Климовичского уезда, члены которой “сразу провели у себя принцип коммуни­стической жизни, обобщив всё достояние, живой и мёртвый инвентарь, продукты, се­мена и провели строгое распределение по норме. За два года своего существования выкорчевали около 40 десятин земли и по всей этой площади произвели посев. Стро­ят. школу, водяную мельницу. Коммуна пользуется среди населения широким авто­ритетом. Благодаря этому вокруг коммуны образовалась целая сеть артелей (шесть), которые примыкают к ней”. Возглавляли её братья Никитины — по словам заведующего гомельским губернским земельным отделом В.В. Арнаутова “редкие люди не только по своей идеальности, но и чрезвычайной умственной развитости, трудолюбию и упрямо- сти в стремлении к достижению намеченных целей” [2, д. 67, л. 100].

Благожелательное отношение крестьян к коммунарам было скорее исключение из правила. Крестьяне видели в них своих соперников, поскольку часто коммуны соз­давались на лучших бывших помещичьих землях. Так, в 1919 г. только в Чериковским уезде крестьяне разогнали 20 коммун и артелей [2, д. 119, л. 90].

Коммуны в первую очередь держались на энтузиазме своих членов, и очень многое зависело от их лидеров. Только энтузиазм, не подкреплённый экономически, не очень прочная основа для успешной и продолжительной деятельности. В отчёте губ- земотдела Гомельской губернии за 1921 г. отмечалось, что “крестьянские массы вовле­чены в коммуны в губернии слабо (пашни у коммунаров в губернии — 1,3%)”. Главную причину этого власть объясняла как “экономическим положением республики, отсутст­вием аппарата по коллективизации”, так и положением крестьянства, не позволявшим организовать коллективы, не нуждающиеся в государственной помощи хотя бы ору­диями труда, недостатком агрономов- специалистов [2, д. 119, л. 11].

Большевики в решении главной задачи в области земледелия — преобразования его на принципах обобществления средств производства — ориентировались на своё по­нимание общинных традиций и крестьянского коллективизма. Однако при всём непри­ятии крестьянством частной собственности на землю и в общине основное место зани­мал индивидуальный метод “общения с землёй”. Ещё в XIX в. исследователь русской общины А.И. Васильчиков подчёркивал, что крестьянство “имеет в виду не общее вла­дение и пользование, а, напротив, общее право на надел каждого домохозяина отдель­ным участком земли.” [3].

Для крестьянина было страшным оказаться за нижним пределом потребления (отсюда вытекала приверженность традиционной системе хозяйствования) и зависеть в обеспечении безопасного уровня своего существования от другого человека. Всё это формировало понимание социальной справедливости как наличие гарантий защиты от разорения и голодной смерти, предоставление каждому труженику минимума необхо­димых для жизни условий, в первую очередь — земли. Коллектив-община и являлась организацией, предоставлявшей каждому члену такие гарантии за счёт неотчуждаемого земельного надела. Индивидуалистическая составляющая крестьянского труда выража­лась в необходимости личной работы и заботы о своём наделе, который каждая кресть­янская семья самостоятельно обрабатывала и жила за счёт самостоятельно выраженно­го продукта.

К началу 1923 г. в Гомельской губернии совхозы занимали 0,95% пахотной зем­ли, сельхозартели и коммуны — 1,32%, а 97,7% находилось в пользовании крестьян- единоличников [4, д. 1315, л. 2]. Таким образом, крестьяне подтвердили свою привер­женность индивидуальному способу хозяйствования и в очередной раз поколебали на­дежду на его общинно-коллективистско-коммунистические инстинкты.

Литература

1. Федотов, Г. П. Революция идёт / Г. П. Федотов // Русские философы (конец XIX- середина XX века): антол. Вып. 3 / сост. Л. Г. Филонова. — М.: Кн. Палата, 1996. — С. 107.
2. Государственный архив Гомельской области. Фонд 13. — Оп. 1.
3. Платонов, О. Экономика русской цивилизации / О. Платонов // Наш совре­менник. — 1994. — № 4. — С. 148.
4. Государственный архив общественных объединений Гомельской области. Фонд 1. — Оп. 1.

Авторы: С.П. Батура, С.В. Жагоров
Источник: Актуальные проблемы развития экономики и образования: материалы IV международной научно-практической конференции, Душанбе, 2–3 июня 2016 г. / Министерство образования и науки Республики Таджикистан, Союз “Таджикматлубот”, Таджикский государственный университет коммерции, Белорусский торгово-экономический университет потребительской кооперации [и др.]. – Душанбе, 2016. – С. 256–258.

peters professional удобрение купить вк екатеринбург

кредит на развитие фермерского хозяйства

общая собственность членов крестьянского хозяйства

площадь земель крестьянского хозяйства 36 гектаров

уралниисхоз екатеринбург семенной картофель купить